Евгений Шибалов: если все вдруг увидят, что с обеих сторон люди, станет намного проще

Донецк сегодня

«Большой мегаполис имеет некоторый запас выносливости. Были опасения, переживет ли Донецк зиму. Пережил. А переживет ли следующую - это уже большой вопрос.

Ситуация ухудшается с усилением блокады города. Постепенно дорожают и исчезают даже основные товары, продукты, какие-то элементарные лекарства. С одной стороны, у людей все меньше денег, с другой - цены поднялись по сравнению с контролируемыми территориями, отличаются почти в два раза.

К тому же, многих товаров уже просто нет. Например, кое-где исчезают то овощи, то какие крупы, сахар. Несколько крупных гипермаркетов, как "Ашан", вообще пустуют - они распродали то, что было на складах.

Последнее, с чем мы столкнулись уже перед тем, как ехали, - на крупных сетевых заправках начал исчезать бензин. Это обидно, потому что я не понимаю, как заправлять теперь скорые и пожарные машины.

В Донецке почти все время возникали проблемы с электричеством, газом, водой. Потому что любой боевой эпизод, независимо от того, чем он закончился - это стопроцентно случай повреждения коммуникаций.

Ремонтные бригады могли выезжать туда, где только что закончился обстрел. Еще горит и дымится - а уже водоканал, энергетики выезжают, уже что-то чинят из того, что было повреждено во время обстрела.

Сколько осталось и кто именно

По разным данным остается менее 70% довоенного населения. То есть, из миллиона в самом городе есть примерно 700000. А из маленьких городков люди вообще выезжали очень мало, просто потому, что не могли себе этого позволить.

Поехали те, кто имел на это деньги. "Сливки общества" - они первые. Я уже в Киеве видел, что они все парковки забили своими "Лексусами" с донецкими номерами.

Потом поехал средний класс, дальше - уже первые настоящие жертвы войны. Те, у кого не осталось работы, жилья, средств к существованию. Те, кто из последних сил собрал какую-то сумму выехать и первые месяц-два обустроиться на новом месте. Здесь уже очень много драматических историй.

А остались те, кто не может выехать по материальным причинам или по состоянию здоровья. Или же те, кто получил психологическую травму в результате того, что оказался в зоне боевых действий.

Понимаете, человеку военному всегда есть куда вернуться.

Человек гражданский, во-первых, ничего не выбирал. Он жил у себя дома и оказался на войне. Во-вторых, если он живет у себя дома на войне, у него нет спокойного места, куда он может вернуться и отдохнуть. У мирного населения нет ротации.

Люди, которые остались в зоне боевых действий - это люди, которые получили травму. Из-за психологической реабилитации многие из них не способны осознанно решать свою судьбу.

Именно поэтому там много людей, которые отказываются уезжать из бомбоубежищ в какие-то места для эвакуации. Они не могут это рационально объяснить.

Когда "Врачи без границ" завезли первую команду психологов, специализирующихся на работе в горячих точках, то уже психологи нам объяснили, что человек просто подсознательно, иррационально боится оставить единственное место, где чувствует себя в безопасности.

Он может на сознательном уровне приводить любой аргумент, но в основе - это психологическая травма, пережитый страх. Кто несколько раз пережил обстрел, особенно если убило людей, которые были тебе знакомы, тот боится покинуть бомбоубежище, оставить единственное место, где можно пережить ближайшую ночь.

То есть, горизонт планирования будущего сужается: "Дожить до вечера, потом дожить до утра". Это единственная цель жизни.

Никто не знает в полной мере, сколько там людей. Мы знаем те бомбоубежища, которыми занимается наша группа. Всего их 17, в них постоянно проживает около тысячи человек.

Мы каждый день их посещаем по определенному графику. К счастью, уже есть специальный проект нескольких международных миссий именно для помощи таким людям.

К сожалению, протокол одной из крупных организаций не позволяет завозить в зону АТО лекарства. Именно поэтому лекарства - основное, что мы покупаем на частные пожертвования граждан. За что им наша огромная благодарность.

В Донецке нет эпидемии какой-то одной болезни, от которой нужно завозить лекарства. У людей просто обострились хронические проблемы со здоровьем, но у каждого свои: у кого-то давление, инсульты, у кого-то сердечные приступы.

Информационная блокада

Это большая иллюзия, что люди там не следят за событиями в Украине. Они это делают всеми доступными им методами коммуникации.

Даже те люди, которые воспринимают события в Украине с подачи российского телевидения или уже местного, созданного администрацией «ДНР» - первое, на что они обращают внимание, это события в Украине, действия и заявления украинских властей. Не всегда они их обсуждают положительно. Это очевидно, и у них для этого много поводов.

Но между полюсами пропаганды является середина, которая называется суровая реальность.

Главная проблема этой войны для мирных граждан в том, что почти вся техника мобильная. То есть с момента, когда система "Град" развернулась, отстрелялась и поехала, пройдет около 30 минут - и прилетит "ответ".

Местные жители так и ориентируются. "Град" себе поехал, а мы - в подвал ...

То есть, мирный житель видит, что в его микрорайон заехала установка "Град", отстрелялась и поехала. Но он и видит, что украинская армия бьет в ответ, не имея конкретной цели. Бьет просто по его району.

Вот и все. И тут телевидение может говорить все, что угодно.

Как с ними говорить? Если готовы помогать - помогите и расскажите об этом честно: что могли, то сделали. Нормальный человек не может не сочувствовать мирному жителю, который попал под обстрел - чей бы снаряд к нему не залетел. Надо демонстрировать просто человеческое отношение, человеческое сочувствие.

Когда мы рассказываем о гуманитарных проблемах и обращаемся к людям с просьбой помочь мирным жителям, которые остаются там - нам присылают помощь все регионы Украины, хотя и создается картинка, что вся страна ненавидит Донбасс.

Это неправда. Последние посылки, которые мы получали для донецких детей и женщин, поступающих из Киева, Львова, Санкт-Петербурга, Лондона, Австрии.

Пропаганда в некоторых случаях полезна и необходима. Но проблема, особенно военной пропаганды, в том, что ее главная цель - заставить тебя перестать видеть, что на той стороне человек. Такая дегуманизация. Как у снайпера.

Но снайпер заставляет себя видеть мишень в одном человеке. А пропаганда - в миллионах людей.

Если все вдруг увидят, что с обеих сторон люди, станет намного проще».

Полную версию интервью читайте на сайте «Українська правда.Життя»