Евгений Костенников
МЦ «ВчасноUA»: Сейчас в Украине много говорят о реформах. В некоторых министерствах, например МВД, начали делать первые шаги по реформированию. Что-то хотя бы пытаются изменить в отрасли образования и юстиции. А что происходит в Министерстве энергетики и угольной промышленности?
Евгений Костенников: Ничего не происходит. Существует большая проблема с назначением руководителей в наше профильное министерство. Министр и его ближайшее окружение имеют весьма отдаленное отношение к угольной промышленности. Они либо экономисты, либо финансисты. В таком случае сложно что-то сделать в угольной промышленности, кроме того, как отдать все на приватизацию.
— Какие вопросы есть у вашего коллектива к министерству, требующие безотлагательного решения?
— Первое. Мы бы хотели, чтобы к нам на предприятие приехал министр или хотя бы его заместитель. Пусть поговорят с людьми, узнают, что они думают о бывшем руководстве шахты и о том, каким горняки видят будущее предприятия. Сейчас никому уже не нужны никакие ООО. «Краснолиманская» была и должна оставаться государственным предприятием. Это мнение 4,5 тысяч людей, которые здесь работают.
Второе. Мы хотим, чтобы министерство было нам союзником в деле возвращения запасов угля «Краснолиманской», которые присвоило себе ООО при бывшем директоре.
Третье. Мы выступаем против приватизации государственных самоокупаемых шахт. Поэтому хотим, чтобы министерство поддержало нас в наложении моратория на приватизацию таких угольных предприятий.
— В Европе, когда проводили реформы, отказались от государственных шахт, а мы хотим сохранить их?
— Мелкие угольные предприятия, которые сейчас объединяются вокруг идеи вернуть себе дотации – это одна сторона вопроса. Если взять «Красноармейскуголь», то всю жизнь люди сидели и ждали, когда им выплатят зарплату. Они были дотационными, отгрузили или не отгрузили уголь, но зарплату получили. У них даже появилась такая поговорка: «Лучше я за 4 гривны посижу, чем за 10 поработаю». И если правительство сейчас опять начнет платить дотацию, то проблема не решится, а станет еще хуже.
А вот такая шахта, как «Краснолиманская», наоборот, сама себя обеспечивает и приносит доход в бюджет страны. Государству мы выгодны как крупные налогоплательщики. И мы хотим развивать свое предприятие. Когда мы в прошлом году пришли в эту угольную компанию, то тут работало 3000 человек, а сейчас уже более 4,5 тысяч.
— Какие еще шаги навстречу от Министерства энергетики и угольной промышленности вы ждете?
— Это четвертый пункт - необходимо убрать посредников между министерством и производителями угля. Есть такая организация как «Уголь Украины», которая, например, покупает у нас уголь за 3 гривны, а продает электростанциям по 6. Так зарабатывает на наценках.
Пятое - мы хотим, чтобы предприятие могло самостоятельно формировать цены на уголь в зависимости от его себестоимости. Пока же цену нам диктует министерство.
— Какую цену вам сегодня диктует министерство?
— У нас есть контракты, по которым мы продаем уголь по 920 грн с НДС за тонну – это грабительская цена. Недавно заключили контракт с Центрэнерго, которому будем продавать тонну за 1320 гривен.
— А какой должна быть сегодня реальная стоимость вашего угля?
— Реально хотя бы 100 долларов за тонну. Это моё мнение.
— Допустим, министерство позволит вашему предприятию продавать по этой цене уголь, вы сможете найти рынок сбыта?
— Конечно. Основные потребители нашего угля –«АрселорМиттал», «Метинвест», «Евраз». Это крупные компании.
— В связи со сложившейся сейчас ситуацией в Донбассе, вам пришлось разорвать какие-либо договоры?
— Мы только заключаем. Нам нельзя разрывать договора. Даже там, где не очень выгодно, и то мы продаем, чтобы не останавливать темпы работы шахты. Заключили контракт с ДТЭКом.
— А ДТЭК берет у вас по какой цене уголь?
— 920 гривен за тонну.
— Если вы установите реальную цену, компании Ахметова – ДТЭК, Метинвест, у которых есть свой интерес в угольной отрасли, захотят у вас покупать уголь? Не возникнет конфликт интересов?
— Конфликт интересов возникал по этому поводу всегда. Но вот Тимошенко решала его так: закрывала угольщиков и металлургов в кабинете, ставила охрану и говорила – пока не договоритесь, не выйдете. И к вечеру обычно договаривались, вопросы решали. Это же все делается в рамках кабинета министров. За это надо браться и делать, а пока вопросы с угольной промышленностью у нас еще никто не решал.
— Вы пытались выходить на министерство со своими предложениями?
— Сейчас работаем в этом направлении через профсоюзы. Встречаемся на уровне директоров – ГП «Угольная компания «Краснолиманская», объединение «Селидовуголь», шахта «Южнодонбасская-1». Формируем свои требования и предложения, хотим ехать в Кабмин к Яценюку. Если срочно не принять меры, тут все закроют.
— Когда собираетесь ехать в Кабмин с визитом?
— В ближайшее время. Если нас не примут, мы объявим режим предзабастовочной ситуации и поедем с коллективами в Киев. Мы – это ГП «Угольная компания «Краснолиманская», объединение «Селидовуголь», шахта «Южнодонбасская-1». Сейчас на востоке Украины именно эти предприятия представляют угольную промышленность. Мы не просим денег, мы хотим, чтобы навели порядок в угольной промышленности.