«Свидание с сыном мне разрешили только через 13 месяцев», - мать задержанного боевиками луганчанина о «правосудии» в «ЛНР»

24 ноября Владу исполнится 21 год —  это уже второй день рождения, который он встретит в застенках боевиков. Мама пленного патриота Виктория Овчаренко рассказала журналистам ИА «Вчасно» о том, как проходило «судилище» над ее сыном и как уже год она борется за его спасение.

«Влад с друзьями сжег флаг «ЛНР» в память о погибшем друге, - рассказывает мама патриота. - У них был парень знакомый, он воевал за Украину и погиб. И в день рождения этого парня в память о нем ребята сожгли флаг, записали это на видео. Потом Влад в центре города сфотографировался с флагом Украины. Это было в августе прошлого года. А 10 октября 2016 года его за это схватили».

ИА «Вчасно»: Влада забрали из дома?

Виктория Овчаренко: Нет, 10 октября в 10 утра он пошел на встречу с девушкой, сказал, что вернется через час-полтора и пропал. Я сначала думала, что он задерживается, может встретил кого-то или ему работу предложили, он работу искал, может телефон просто разрядился. А уже в два часа дня я поняла, что что-то случилось. За несколько дней до этого он говорил, что ему в интернете в каких-то комментариях угрожают, но не рассказал подробностей. Позвонила мужу на работу, сказала, что Влад пропал. Меня просто трясло, сердце останавливалось. Я стала звонить в милицию, в больницы. А в шесть часов вечера к нам приехали с обыском.

- Вам сразу сказали, в чем обвиняют Влада?

- Сказали только, что с обыском по поводу сына. Показали какой-то ордер, но я не поняла, что там. Да и даже если б я их попробовала не пустить,они бы не стали меня слушать. Их было много, в форме, соседи потом сказали, что на улице стояли несколько машин. Я спросила только: «Влад живой?». Один из них сквозь зубы ответил: «Более чем». А на вопросы «Где он? В чем обвиняют?» ответили, что следователь с нами свяжется.

- Что у вас конфисковали?

- Системный блок от компьютера, флажок Украины, какие-то диски у Влада были, мою распечатку в файле — флаг Украины с казаком. Потом все вернули, даже флажок Украины. Не вернули только системный блок и телефон Влада.

- Арест Влада стал для вас неожиданным?

- Нет. Влад не поддерживал происходящее, и я не поддерживала происходящее. Влад даже писал статьи для немецкого журнала на английском языке о том, как живется в Луганске, как было раньше и что изменилось с приходом «ЛНР».

Вся округа знала, что наша семья выступает за целостность Украины. Может быть, кто-то и донес, кому-то это не нравилось. Но это я так думаю, а что произошло на самом деле, не знаю. Я из-за этого хотела, чтобы сын уехал. Влад должен был уехать из города в сентябре, но поездку пришлось отложить на полтора месяца. А мы с мужем планировали выехать чуть позже, хотели накопить побольше денег. Получилось так, что я осталась без работы, а Влад рассчитался из ресторана, потому что тот закрывался после начала комендантского часа, и возвращаться домой было опасно. У нас работал только муж. Но собрать денег и выехать мы не успели.

Влада обвинили в измене «ЛНР» и работе на «иностранное государство».

- Вас тоже допрашивали?

- Мы не стали дожидаться, пока нас вызовут, и на следующий день пошли в «МГБ ЛНР», потому что у одного из тех, кто приходил с обыском, я видела шеврон «МГБ». Нам ничего вразумительного не ответили, но мы продолжали туда ходить и спрашивать, и на третий наш визит они видимо поняли, что мы не отстанем и отвели нас к следователю. Тогда мы и узнали, что нашего сына обвиняют в «измене ЛНР».

- О чем вас спрашивали?

- Меня расспрашивали о Владе, спрашивали все, начиная с самого рождения. Даже о том, как он родился, здоровым ли он был. Мне стало плохо от этих вопросов, зачем они это спрашивали? Влад родился совершенно здоровым, он спортом занимался, футболом, не курил. Спрашивали о наших политических взглядах. Я сказала, что поддерживаю целостность Украины, но они это уже тогда и так знали. Сказали, знаем, что вся ваша семья смотрит в одну сторону. Я спросила: «В чем обвиняют моего сына?». Мне следователь сказал: «Он работал на иностранное государство». Мне даже смешно стало. Я спросила: «На Америку, что ли?». Ответили: «Нет, на Украину».

- Вы в это верите?

- Ему инкриминировали обвинение, что он работал на Главное управление разведки Украины. Как в это можно поверить? Когда началась война, ему было 17 лет, он даже в армии не служил. Еще они придумали, что Влад проходил подготовку в каких-то военных лагерях. Я смотрела видео допросов, которые выкладывали на сайте «МГБ», все друзья сына все валили на него. Возможно, поэтому их всех отпустили — осудили только Влада и Артема Ахмирова. Но даже Артем все валил на Влада, в одном ролике Артем рассказал, что Влад в июне 2014 года занимался в диверсионном украинском лагере в Чугуеве.

На самом деле в июне 2014 года мой сын защищал диплом в кулинарном лицее. Я тогда позвонила следователю и сказала: «Зачем вы врете? Этого не может быть, потому что у меня есть документы это опровергающие». И сразу то видео с их сайта исчезло».

- Вам дали разрешение на свидание с сыном?

- Свидание с сыном мне разрешили только через 13 месяцев! Мы два месяца вообще не знали, что с ним, в каком он состоянии — очень боялись за его здоровье и жизнь. Сразу стали обращаться, куда только возможно — в ОБСЕ, Красный крест, ООН, звонить друзьям в Украину, чтобы они как-то помогли. А потом Владу стали каждые два месяца продлевать задержание и возить для этого в суд.

Нас в суд не пускали, и я высчитывала, когда примерно может быть заседание и бегала к зданию суда, там вывешивали листочки с временем заседаний и фамилиями. И если я видела, что привезут Влада, то звонила мужу, и мы ожидали под судом,чтобы хотя бы издалека его увидеть. И чтоб он нас увидел и знал, что мы его не бросили.

- Адвокат и следователь не сообщали вам ничего?

- Адвокат нам говорил, что очень занят и не помнит, что там по делу Влада. Мы больше узнавали от тех, кого выпускали из СИЗО. Подходили, спрашивали, иногда встречали людей, которые сидели в камере с Владом, они нам рассказывали о нем, о его деле. Суды были закрытые, нас не пускали. Не знаю, на каком основании, но его судил военный суд. 25 октября вынесли приговор — 17 лет строгого режима. Я узнала,что всех с такими приговорами, как у Влада, переводят туда, где сидят на пожизненном заключении —  где рецидивисты. Поэтому я и обращаюсь ко всем, кому только могу, чтобы Влада поскорей обменяли.

- Что вам сообщают в Центре обмена пленными?

- Я звоню туда постоянно, наверное, уже надоела им. Мне отвечают, что Влад есть в списках на обмен. Я постоянно общаюсь с сотрудниками Представительства ООН в Луганске, там мне особо помочь не могут.  В ОБСЕ планировали посетить Влада, но их сотрудников к нему не пустили. Хотя нам перед этим дали с ним свидание — первое за 13 месяцев. Мы смогли с ним поговорить, но в основном рассказывали сами — как мы боремся за его освобождение. Он сказал, что единственная надежда — это обмен. Я не решилась спросить, били его в камере или нет,  выбивали ли признание, потому что понимала, что, наверно, где-то есть камера, наш разговор могут прослушивать. Но выглядит он здоровым, хотя, конечно, бледный и похудевший. Не такой, как раньше.

- Вы не можете выехать из Луганска, чтобы лично встретиться в Киеве с теми, кто занимается вопросом обмена пленными?

- Я не могу, потому что боюсь, что меня просто не пустят назад, и тогда сын останется тут совсем один. Я каждую неделю, а иногда и два раза в неделю отношу ему передачи. Там такие очереди, приезжают люди и из области, издалека. Сейчас уже немного меньше людей, а еще зимой приходилось в 6 утра занимать очередь. И ведь не у всех, кто там сидит, есть родственники. Поэтому я всегда стараюсь передавать Владу побольше. Например, каждую неделю кладу ему обязательно блок сигарет, хотя он и не курит, чтобы он мог делиться. Влад не такой, чтобы все себе «зажать», он обязательно помогает тому, кто рядом.

- Кем Влад планировал стать до войны?

- Он хотел стать технологом общественного питания, закончил торгово-кулинарный лицей по специальности повар. Он в школе был отличником, лучше всех учился в классе. Я хотела, чтобы он окончил 11 классов и затем поступал в институт, но Влад сказал, что хочет освоить все тонкости профессии, начиная с азов, и после девятого пошел в лицей. У него было много увлечений — он и шахматами занимался, и в футбол играл. Мечтал попасть в команду. Но война все изменила.

Мне вот эти, которые с обыском приходили, сказали, что я плохо воспитала сына, но я считаю, и многие со мной согласятся, что хороший у меня сын. Когда Влад еще в школе учился, мне учителя говорили, что у него такой характер, что если он уверен в своей правоте, он будет доказывать правду. Поэтому он, наверно, и не смог смириться с оккупацией Луганска. И, наверно, даже в плену не отказался от своих убеждений, раз ему дали такой большой срок. Я уже год не загадываю, что будет завтра, но хотелось бы, чтобы Влада скорее обменяли, чтобы мы всей семьей выехали из оккупации. Чтобы весь этот кошмар закончился. У меня надежда только на обмен, другой возможности спасти сына нет.