«Вчасно UA»: Представители каких конфессий поехали на передовую в Донбасс?
Капеллан Александр: Первыми на передовую поехали протестанты, баптисты, евангельские христиане - я их объединяю в представителей протестантских церквей. С первых боев в Донбассе на передке были именно они.
- Со временем стали приезжать представители других церквей?
- Греко-католики, православные киевского патриархата, видел даже одного монаха римо-католика.
- Насколько важно присутствие этих людей на передовой?
- Я вам отвечу словами офицера, не беря во внимание духовную часть, которую, в принципе, мы и призваны нести людям. Война очень жестока. Людям приходится выживать в нечеловеческих условиях, и это их меняет не в лучшую сторону – многие начинают пить, материться, становятся жестокими. Дух войны захватывает многих.
Функцию жилетки выполняешь, когда здоровые мужики хотят тебе поплакаться в плечо просто-напросто. Потому что всем очень сложно на войне.
Капеллан 93 бригады ВСУ Александр
И если хотя бы на 1000 человек есть один, который не пьет, не курит, ведет нормальный образ жизни, то это уже хорошо. Потому что можно показать и сказать: «Вот, смотрите, ведь он в таких же условиях, как и вы, но он - другой». А для нас - капелланов, это служение людям, примирение человека с Богом, научение людей жить в вере.
- Это сложно сделать в условиях войны?
- В мирной жизни это еще сложнее. Потому что, пока у человека все хорошо, ему Бог не нужен, он не думает об этом. Здесь, в условиях войны, люди становятся более открытыми - чем ближе к линии прямого противостояния, тем они больше обращаются к священнику. Они сами ищут общения с капелланом.
Вот вчера я с парнем разговаривал – он 370 человек вывез 200-х. Сам каждого погрузил. Представляете, какой у него груз на душе? Многие из служащих обозленные, уставшие, и нам важно уметь выслушать их. Вчера подошел офицер со словами: «Хочу поговорить – накипело». Вот такую функцию жилетки выполняешь, когда здоровые мужики хотят тебе поплакаться в плечо просто-напросто. Потому что всем очень сложно на войне.
- Когда вы первый раз появились на передовой, как вас восприняли?
- Это было год назад в селе Тоненьком, в 17 километрах от Донецка. Приехали по дороге от Димитрова, подъехали к часовым, спрашиваем: «Батюшка нужен вам?». Бойцы связались с командиром, он сказал: «Нет, у нас с нечестью все нормально». Мы поехали дальше, подъехали к Тоненькому. Увидели, что опять солдаты стоят, спросили у них. Они нам: «Вы что, батюшки?», а я в рясе был, как положено. По рации часовые связались со штабом, там командир ответил: «Да, очень нужны батюшки!». С тех пор я и служил.
- Военнослужащие как привыкали к вам? Они вас сразу приняли?
Не конфессия спасает на войне, а вера в Бога.
Капеллан 93 бригады ВСУ Александр
- Когда я ехал на войну, у меня были форма и берцы. Я понимал, куда еду. О первом знакомстве со мной потом рассказывали военные: «Ну ты-то вроде выглядел как батюшка, но я же по глазам вижу, что ты еще тот уж.
А когда увидел камуфляж под рясой, потянулся за автоматом. Но потом понял – наш». Завоевывать уважение военнослужащих приходилось постепенно, часто под обстрелами.
- Как вы сами переживали обстрелы?
- Молился. Но это у меня вторая война. Первая – Приднестровье, где я проходил срочную службу. Служил в полку, который в самых горячих точках был. Тогда я был солдатом по обязаловке, а сейчас добровольцем и священником. Но тогда не было так страшно, как сейчас.
Первая ночь в Тоненьком под Донецком была сложная – под обстрелом ГРАДом. Но когда второй раз накрывать наши позиции стали, я принял для себя решение — или доверяю Богу, или нет. Мне один парнишка говорил после этой ночи: «Когда начали крыть ГРАДом, мы в погребе сидим и трясемся, дом подпрыгивает вместе с подвалом. Я поднимаю голову, а вы там вдвоем — как ангелы над нами молитесь. Мы тогда просто успокоились и поверили в ваши слова, что Бог с нами».
Таких случаев много было, и дом, в котором мы жили, называли «батюшкин дом». Это строение в Тоненьком пережило все обстрелы. Кругом все было разрушено, а дом стоял даже застекленный. Через время я приехал снова в это село, захожу в наш дом, а там хлопец лежит на койке, на которой я спал. Спрашиваю: «Ты не боишься?». А он в ответ: «Чего бояться, тут же батюшки жили, это святой дом. Я в погребы не хожу, тут сплю, знаю, что ничего не будет».
- А многие из числа тех, с кем вы общались на передовой, потом искренне поверили в Бога?
- У нас на двоих, мы считали с другом-капелланом, таких трое. Это те, кто искренне поверил.
- Но приходило-то к вам гораздо больше военнослужащих с переживаниями своими?
- Я вижу, что Бог все равно будет в их жизни, есть сила благословения. Я молился за каждого.
- Как вы считаете, имеет значение то, какая конфессия находится на передовой, или нет?
Каждый из капелланов, кто приехал в Донбасс, сделал это добровольно и на волонтерских основах.
Капеллан 93 бригады ВСУ Александр
- Если говорить о конфессии, то не имеет значение какая, лишь бы человек правильно жил. Не конфессия спасает на войне, а вера в Бога. Если мы будем говорить об обрядах, так не это главное. Это религия.
А вера – животворящая, она из дел – покажи мне свою жизнь и я скажу — верующий ты человек или неверующий. Ни обряды, ни крестики, тут ни при чем – нам не обмануть Бога.
- Можно сказать, что нынешняя ситуация в Украине изменила отношения между конфессиями в стране? Ведь некоторое время назад между ними существовало определенное противостояние.
- Я думаю, что мы в начале этого пути. Сегодня на передовой служат представители разных церквей. Мы находим общий язык, несем службу для людей.
- Правда ли, что на передовой практически не встретишь представителей московского патриархата?
- Они приезжали когда-то на блокпосты и вели антиукраинскую деятельность. Выполняли определенный заказ, ведь они политически ориентированы. Хотя это их право - делать то, что они хотят. Я буду идти за Богом.
- Кто помогает капелланам на передовой – финансирует, поддерживает?
- Мы не входим в состав Вооруженных сил Украины. Каждый из капелланов, кто приехал в Донбасс, сделал это добровольно и на волонтерских основах. Я поехал потому, что было откровение – Бог сказал ехать. Свои сбережения закончились быстро.
Война - это дух, который закрадывается в сердце человека. Можно вернуться домой телом, но тебя убили еще там - на войне.
Капеллан 93 бригады ВСУ Александр
Несколько раз волонтеры благословляли небольшими суммами. Даже солдаты собирали деньги, чтобы я мог домой съездить после того, как долго пробыл в Песках. Большинство капелланов так и перебиваются с копейки на копейку, без поддержки церквей. Помогаем друг другу сами.
- Вы встречали бойцов, которые категорически не воспринимали вас как капеллана?
- Как-то я приехал на передовую к одним парням, им так сложно было – кинули неподготовленных на передовую, а их начали накрывать обстрелами. Я кое-как вырвался туда. Мы были рады видеть друг друга. Обнимаю их, а в стороне стоит парнишка маленький и худенький. Я и его обнимаю, а он как-то от меня выворачивается и старается убежать. Я думаю: «Странный хлопчик», а мне говорят: «Так он же сатанист». Но я его все равно благословил и молился за него.
Через 4 месяца как-то зашел на одну точку в Песках. Мы три ночи сидели в состоянии боевого ожидания, нас хотели в котел забрать. Тяжелое психологическое состояние у всех было.
Настоящая война начнется, когда они все вернутся домой, разорванные в клочья. И если общество станет их отвергать, это будет очень страшно.
Капеллан 93 бригады ВСУ Александр
И я говорю: «Парни, сегодня будет бой, и нам достанется, давайте причастимся, вы исповедуетесь». Они как-то замялись. Тут парень один вскакивает и говорит: «Так, хватит бухать, давайте быстро все построились на исповедь!». И я в нем узнал того «сатаниста». Он, кстати, сам в первом ряду стоял. На войне Бог его каким-то образом вытянул.
- Людям, которые пережили эту войну, сложно будет восстанавливаться? Ведь многие стали ожесточенными, изменились.
- Война - это дух, который закрадывается в сердце человека. Можно вернуться домой телом, но тебя убили еще там - на войне. Предстоит большая работа по возвращению этих парней к обычной жизни. То, что сейчас мы делаем – это «цветочки». Настоящая война начнется, когда они все вернутся домой, разорванные в клочья. И если общество станет их отвергать, это будет очень страшно.
Сейчас уже хлопцы звонят, аж плачут: «А им всем пофиг. Мы вас туда не отправляли», - говорят. Когда меня спрашивают: «Ну что там – на войне?», я говорю: «Ну поедь хоть на день, посмотри». Я хочу, чтобы человек начал думать о ценности жизни, той, которую ребята отдают. Единственное, что у нас есть ценного – жизнь, которая тоже нам не принадлежит, нам ее дали. Да, этот человек мог быть негодяем до службы, но пришел сюда и отдал единственное, что у него было – жизнь. И очень много таких ребят. И когда это не ценится, то реально больно.
- Момент примирения в Донбассе – он же все равно со временем будет. Как людям пройти этот период? Ведь обе стороны пережили огромную боль. Это сложно будет сделать.
- Действительно сложно. Но, осознав, сколько нам Бог простил, это нужно сделать. Непрощение - один из самых страшных грехов, из-за которого приходит больше всего заболеваний. Онкология почти вся состоит из непрощения.
Если мы хотим быть украинцами, так давайте будем порядочными, станем божьим народом, обратим свои сердца к Богу и постараемся простить.